Едва я вышел из медитации, как дверь в комнату осторожно открылась и в нее, крадучись, зашла Ната. Я пошевелился, чтобы обозначить свое присутствие здесь.

 — Ты уже все? – произнесла она громким шепотом.

Мне ее голос показался взволнованным и тем более странным после нашей сегодняшней весьма нагруженной практики асан. Чтобы не мешать друг другу работать со вниманием, мы расходились по разным комнатам, но сегодня даже полное уединение и тишина не дали особых результатов.

Коварные мысли прокрадывались в сознание, будоража его и нарушая процессы внутреннего созерцания, тело казалось неустойчивым, в общем, финал сегодняшней практики нельзя было назвать успешным. Никаких новостей с «того света», увы, принести не удалось. Даже чакры выглядели сегодня странно, как полированные цветные металлические шарики.

Скорее всего, это сбой восприятия либо результат неустойчивого видения, решил я. Но судя по возбужденным ноткам в голосе Наты ей было что сказать. Она прошла через комнату и включила торшер.

 — Ну как, удалось что-нибудь намититировать? – вяло спросил я, намекая на важную роль мититеев плюс маринованный огурчик в восприятии материальной жизни.

 — Да, а у тебя что, сегодня ничего рассмотреть не получилось? Я отрицательно мотнул головой.

 — Нет. Раздражение все время какое-то, и нет сил собраться.

 — Все ясно. Просто надо проводить металлизацию.

 — Обязательно сегодня? – я устало посмотрел на Нату, даже не уточняя, что она имеет в виду.

 — Прямо сейчас. Давай все сначала.

Не имея сил оказывать сопротивление, я подчинился без лишних вопросов. Опять – лотос, легкая уддияна, джеландхара, набхимудра, самбхавимудра…

 — Так, хорошо, – услышал я голос Наты, – теперь опускайся на точку сборки и подтягивай ее в центр. Так, хорошо. Теперь кундалини…

Помогая себе дыханием на разные лады, я начал запихивать внимание в сушумну, но ничего не выходило. Движения получались какого-то телесно-ориентированного толка и раскрытию внутреннего зрения не способствовали.

 — Нет, так ничего не получится. Соберись еще раз и отцентрируй кокон.

Ната сделала несколько пассов руками, и я действительно уравновесился, перестал натужно дышать, собрался, расслабился и тут же увидел вокруг себя прозрачный голубо-фиолетовый шар. Мое лицо непроизвольно заулыбалось.

 — Шар видишь?

В ответ я незаметно кивнул.

 — Хорошо, теперь кундалини.

Я без особых затруднений нырнул в уже ставший привычным серый коридор овального сечения, наполненный тусклым светом, прочерченный металлическими нитями по длине и по радиусу. Еще немного вниз по сушумне, и мне навстречу хлынул поток света. Я отрешенно следил за происходящим.

Восходящий поток становился все плотнее, металлические нити раздулись, напряглись и коридор затопило. Его стенки покрылись чем-то наподобие амальгамы, а потом металл похожий на ртуть постепенно снизу доверху заполнил всю сушумну. Со стороны процесс до обидного точно напомнил момент из «Матрицы», когда по руке Нео, влипшего пальцами в зеркало, поднялся «ртутный» поток и хлынул ему в горло.

Заполнив собой сушумну, жидкий металл фонтаном ударил из родничка на макушке и зеркальными нитями охватил весь кокон снаружи. Поток продолжал нарастать, и как только зеркальной стала вся наружная сфера, «ртуть» хлынула внутрь кокона, заливая все на своем пути, делая его монолитным зеркально-металлическим шаром. «Ртуть» затопила кокон, полевиков, витрувианского человека, физическое тело, окружающий мир – все, что стояло у нее на пути.

Я попробовал найти что-нибудь оставшееся от привычного себя в окружающей зеркальной сплошности и мысленно пошевелил телом. Произошло движение. Оно полностью совпадало с привычным мной и в то же время сливалось с наполнявшим кокон металлом. Движение походило на подводное океанское течение со своими динамикой, формой, устремленностью и в то же время было совершенно неотделимым от вод океана.

Я ощупал вниманием диски кокона и обнаружил, что их края едва заметно выступают на экваторах шаров. Видимо, диски расперло в толщину, как переполненную водой грелку. Теперь девять дисков превратились в девять зеркальных шаров, каждый из которых вращался одновременно в двух взаимно противоположных направлениях.

 — Вот, – послышался голос Наты, – теперь можешь устранять кромки.

Я мысленно взял стамеску и осторожно приложил лезвие к экватору, сохранявшему вращение в той же плоскости. Кромка отделилась, послушным завитком стружки оставив после себя неглубокую канавку, и ее тут же затопил гладкий зеркальный слой, сделав поверхность шара идеальной.

Я огляделся и понял, что нахожусь внутри сплошного металлического образования, состоящего из девяти вложенных зеркальных шаров крутящихся в самых разных направлениях. Шары пронизывали друг друга, но подобно встречным потокам света не создавали друг другу помех.

Мне вдруг стало удивительно легко и смешно, отчего я даже хохотнул, и внимание вернулось к привычному физическому миру. Продолжая сидеть с закрытыми глазами, я увидел, как клетки моего тела приобрели ртутно-зеркальную наполненность.

Вращение блестящих шариков в клетках подчинялось движениям моего внимания с такой легкостью и охотой, что естественной стала мысль взлететь, просто сдвигая ртутные шарики тела относительно такого же металлического наполнения кокона. Я охватил тело вниманием.

Шарики клеток послушно отреагировали вибрацией, и я двинул их к потолку. Вдруг я отчетливо ощутил, как всей своей массой стал подаваться вверх. Каждую клетку тела словно наполнили гелием, никаких усилий – простое переренаправление картинки в другое место кокона.

Казалось, что привычное давление тела на коврик исчезло полностью и я вот-вот взлечу. Но нет. Пока нет, но впечатление очень сильное. Вдох-выдох, вдох-выдох, стоп.

 — Ну что, я включаю свет?

 — Давай, – я зажмурился.

Ната щелкнула пультом. На потолке точкой сборки вспыхнула люстра, выхватив из темноты небытия внутренний мир нашей комнаты. Мы сидели в лотосе друг напротив друга.

 — Привет, ну как тебе?

 — Интересное впечатление единства всего кокона, – нарочито важно ответил я, – попытался двигать картинку своего тела и чуть не улетел. Но в целом направление понятно. Металлизация, как я понимаю, – своего рода достижение сплошности среды в коконе. Значит, металлические шарики чакр мне сегодня не померещились. Но зато теперь кокон сплошной. И металлизация – ведь, по сути, подготовленная и выстроенная структура, и если заполнить ее светом точки сборки, то пых – огонь изнутри!

 — Та ну тебя, – с улыбкой отмахнулась Ната, но в глубине ее глаз мелькнуло опасение.

 — Ну, ладно, ладно. Не огонь, не огонь. Свет изнутри.

 — Да, так совсем другое дело.