— Прежде всего возникает вопрос: как теперь происходит общение? Как коконы между собой связываются? Ты говоришь, тундра распалась, но мы же по-прежнему видим друг друга без искажений, верно? – напористо выдал я.

 — По радиоканалу, – невозмутимо парировал Дима.

 — В смысле? По какому радиоканалу? Раньше была тундра, так?

 — Ну.

 — Мы взаимодействовали друг с другом по синапсам. Внешние сообщения поступали через точку сборки и пузырь рассогласования, создавая в нем свои отображения. Пузырь рассогласования отражался в пару жизни и в планетарных потоках. Получался кокон

восприятия. Часть информации кокона восприятия нами интерпретировалась в окружающую вселенную, так?

 — Ну.

 — Ну, что ну? Теперь тундры нет, синапсов нет, значит, мы должны перестать видеть друг друга?

 — Почему вдруг? Просто раньше связь была по оптике, теперь по радиоканалу, – Дима натянуто улыбнулся в ожидании, что я наконец его пойму и не буду вынуждать его тратить слова.

Я сделал над собой усилие.

 — Ты имеешь в виду, что коконы продолжают транслировать свои упорядоченности в пространство тундры, ну, то есть бывшей тундры, и таким образом устанавливают связь?

 — Да, по «радиоканалу», – кавычки прозвучали как-то особенно отчетливо, и Дима опять натянуто улыбнулся.

 — Но тогда, выходит, ничего не поменялось? То есть нам от этих преобразований никакой практической пользы?

Дима неопределенно пожал плечами и ничего не ответил. Я понял, что продолжения не будет и открыл новую ветку разговора.

 — Я хотел спросить про место в стихе, там, где говорится «дань сознания платить». Что оно означает? Мы что, платили какую-то дань сознания? Как это понимать?

Дима с видимым трудом набрал воздух в легкие, чтобы изложить ответ, но тут меня осенило и я его опередил:

 — О! Кажется, я понял. Ничего себе! Ты имеешь в виду, что дань сознания мы платили тундре?

С шумным выдохом Дима утвердительно кивнул. Казалось, сегодня он было особенно благодарен за то, что я не заставляю его говорить.

 — Ножки, которыми мы крепились к ней, служили каналом отбора «мощности», и мы за счет своих кругликов раскручивали диск тундры, так?

 — Да. Поэтому личными кругликами можно было осознавать только то, что прошло через тундру и в какой-то мере овеществилось.

 — Но получается, что человечество платило налог на сознание!

 — Так у тебя же в тексте…

 — А, ну да… – возникла пауза. Через некоторое время я продолжил: – Просто матрица какая-то получается. Нет, ну действительно, как в кино, там, где они прикованные к постелям в пузырях с жидкостью и шлангами. Кстати, все шланги заворачивались в тундру, то есть синапсы…

 — Да, «Матрица» – хорошо подготовленный информационный слив.

 — Но если свободная энергия людей использовалась для раскрутки тундры, то теперь она может быть направлена для нужд каждого сознания, – меня начало потряхивать, я зажмурился, – и поэтому точка сборки сейчас сдвигается в центр кокона!

 — Да. Кундалини начали понемногу подавать.

 — Благодаря тому, что она высвободилась от необходимости раскручивать тундру?

 — Да, теперь каждый за себя. И теперь возможность устанавливать связи с другими зависит от просветов в коконах.

 — От окон?

 — Да. Раньше все сглаживалось тундрой, и люди получали примерно одинаковое количество света через ножку. Теперь все зависит от отдельного кокона, а качество и количество связей от окон.

 — Но выходит, теперь все поменялось!

 — Ну да. К тому же распределение в тундре стало объемным. Каждый находится в соответствующем себе времени. Просто пока это не очень заметно.

 — И что теперь следует делать?

 — Ну, у тебя же в тексте даны рекомендации.

 — Осознавать себя как кокон? Давай не будем откладывать в долгий ящик, давай прямо здесь и сейчас. О’кей или не о’кей?

 — Давай, – не меняя устало-ровной тональности, согласился Дима.

Закрыв глаза, я перенес внимание на точку сборки и уже из нее выкатился на девять дисков кокона. Охватить вниманием весь объем удавалось с трудом, но ощущение было восхитительным. Как будто некто всемогущий наблюдает за физическим телом и его набором программ эго и ЧСВ и не только наблюдает, но и каждое мгновение  создает.

И вдруг до меня со всей ошеломляющей ясностью дошло – это «Я»! Тот самый, бессмертный «Я», чей фокус внимания собран на программно-аппаратном комплексе «физическое тело & эго». «Я» относился к своему произведению одновременно нежно и строго, четко осознавая достоинства и недостатки конструкции.

«Я» пребывал в нетерпеливом ожидании информационного потока от себя, своего отражения, погруженного в бесчисленное множество процессов. Они были запущенные и остановленные, мои собственные и привнесенные, но не было одного – информационного обмена.

Замкнутые на себя процессы крутились волчком в мире отражений, пытаясь решить свои задачи силами программ эго, которое было их же составной частью. Если сил не хватало, эго пыталось привлечь в систему дополнительный ресурс в виде чужого «опыта», то есть представлений других эго о прохождении в их коконах подобных процессов.

В итоге задача решалась частично, результат получался не точным, а эффект не выразительным. Цели достичь не удавалось. А нет достижения цели – нет вехи, указывающей правильность выбранного направления.

Иногда, совсем изредка, «снизу» доходили запросы, но они были настолько слабые и зашумленные, что практически не поддавались дешифровке. Хуже того, для «Я» стало очевидно, что и прямые сообщения, буквально вкрикиваемые в физическое тело, едва ли доходят до адресата.

В такие моменты маленький «я», погрязший в непрерывной деятельности, останавливался, прислушивался и, казалось, связь вот-вот восстановится, но нет. Так и не расслышав моей подсказки, «я» продолжал действовать, используя эго и привнесенные из других коконов соображения.

Его невнимательность была просто возмутительной и нерациональной. Ведь кто, как ни я, любил повторять мысль Эйнштейна, что проблему нельзя решить на том уровне сознания, на котором она была поставлена. Для решения необходимо выйти на следующий уровень.

Теперь «Я» для него, вероятно, тот самый «пятый уровень», от которого другой «я» там, «внизу», получал сообщения словно сквозь стену заградительных помех. «Я» мог сделать для себя многое, но, увы, связь установить не удавалось.

Видение было коротким, но настолько насыщенным и подробным, что, казалось, прошло не менее четверти часа. Медленно и обалдело открыв глаза, я посмотрел на Диму. Он сидел в какой-то смиреной позе, ожидая моего возвращения.

 — Близнецы? Смертный и Бессмертный? – произнес я обводя глазами пространство вокруг.

Дима утвердительно и как-то виновато кивнул.

 — Ты что же, не мог нормально сказать? Столько времени… Дима вздохнул и, видимо, собрался что-то ответить, но я мах-

нул рукой:

 — Пожалуй, ты прав. Так бы я ничего не понял. Только сам… Только сам… Но тогда, выходит, надо прежде всего устанавливать связь с собой. Хм, глупо как-то звучит – как на телевизионном тренинге.

 — У тебя антенны есть, ты просто слабо с ними работаешь. Хотя вот сейчас стало получше.

 — Что получше? Если не получается, значит, чего-то не хватает: или деталей, или умений.

 — Светимости не хватает.

 — А сейчас хватило?

 — Сейчас тебе удалось упорядочить хаос в коконе и пропустить сквозь него свет из точки сборки.

 — И я себя полностью осознал?

Дима вопросительно поднял брови над очками.

 — Полностью? Нет, конечно. Свет пошел, но едва заметно и всего на несколько секунд, поэтому картинку ты получил короткую и, кхм, не полную.

 — Слушай, а ты мне не помогал?

 — Нет, ты сам давным-давно мог это проделать. Не знаю, чего ты столько времени тянул.

 — Получается, чтобы обнаружить всего себя, а не только физтело и его окрестности, нужен мощный поток света из точки сборки, нужна та самая молния, пересекающая вселенную из бесконечности в бесконечность. Еще дон Хуан бил Кастанеду между лопатками, чтобы… А тогда Шакти поднимется к Шиве, и Шива спустится к Шакти, и произойдет осознание «я»? Об этом и говорится в индийских текстах?

Дима утвердительно кивнул.

 — Но тогда выходит, психоэнергетические практики направлены на упорядочение кокона и усиление света точки. А значит, йога – это…

 — Ну да, прокладка кабеля между «тем» и «этим» светом.