— Слушай, а вот ты говоришь – распад тундры… – начал было я разговор.

 — Ну, распад – слишком сильно сказано, – перебил меня Дима, – скорее расслоение. Тундра как была, так и остается. Тундра – базовый бог. Просто он выделяет из себя дополнительные диски. Каждый из них соответствует своему темпу течения времени. Тундра становится многоэтажной.

 — Но ведь ты же говорил, что тундра и так многоэтажная. Внизу гномы, в небе орлы и драконы, на поверхности коконы.

 — Примерно так все и остается. Но наша плоскость делится на несколько слоев, – Дима бросил на меня необычно быстрый взгляд поверх очков.

Такой взгляд мог означать только одно: что-то важное я уже должен был знать со всей определенностью, но оно до меня никак не доходило. Дима в свою очередь тоже не мог сообразить, действительно я не замечаю очевидных вещей или успешно прикидываюсь с целью выведать что-то вкусненькое. Лихорадочно вспоминая события наиболее впечатливших меня снов, я сместил внимание за спину и ощутил привычное скольжение магнитного ветерка снизу-вверх и неожиданно для себя заговорил на совсем постороннюю тему:

 — Ты знаешь, мне пару недель назад был интересный сон. Неосознанное сновидение, правда, но картинка очень подробная.

Дима с надеждой посмотрел на меня, вполне правдоподобно изобразив интерес.

 — Как будто я взбираюсь по какой-то насыпи, бодро так… Уже почти поднялся наверх и вижу, что по насыпи пролегает железная дорога. Я отшатнулся и немного съехал вниз. А когда опять поднял голову, то увидел, как на посадку прямо на рельсы заходит бронепоезд. Совсем как в фильме «Назад в будущее». Причем как-то посовременному оборудованный. Он состоял из нескольких вагонов и платформы с танком… Но меня особенно удивила башня, из которой немного торчали стволы 45-миллиметровых пушек. Даже не знаю, почему. Вроде ничего особенного.

 — Так выглядит глиняный пулемет.

 — Как в «Чапаеве и пустоте»?

 — Да.

 — И что, они сотрут нашу реальность?

 — Для многих стирание уже состоялось. И еще они развели коконы по своим уровням.

 — И когда процесс произошел? – спросил я. – Хотя подожди, на солнечное затмение. Правильно? А потом у меня неделю с небольшими перерывами был «вертолет» – хоть за столом на работе сиди, хоть дома на кровати лежи. Только йогой спасался. А потом как-то само по себе все прошло, и я не придал особого значения…

 — Да. Это последствия движения поезда. А перерывы – остановки на уровнях.

 — Ну и что, почему же мы не исчезли друг для друга, если все поразъехались?

 — Нет. Не надо воспринимать все так буквально. Во-первых, процесс постепенный. Вилку из розетки ме-едленно вынимают. А во-вторых, изменения касаются вибрационной картины в коконе и связаны с изменением течения времени на каждом уровне. Уровни с более тонкими вибрациями будут способны понимать и осознавать больше, чем уровни с грубыми вибрациями.

 — В общем-то, всегда так было…

 — Тем более процесс идет незаметно… Никто ничего толком и не поймет.

 — Хм. Так, может, ничего и не происходило?

 — Не-ет. Я же говорю. Вилку из розетки вынимают очень ме-едленно.

 — А может быть, это и есть Великая Жатва?

 — Жатва?

 — Ну да. На церковном фасаде у баптистов громадный такой плакат видел: небо, пшеничное поле и слоган – «Приблизилась Великая Жатва».

 — О! Молодцы. Тоже мониторят обстановку в тундре. Пока еще не она, но на первый этап похоже.

 — И корневая система уже давно расцепилась. Да и между собой люди утратили единство, что ли… Как сейчас говорят – атомизация общества, хотя, может, я все за уши притягиваю? И все-таки я не понимаю. Почему все настолько незаметно? А может, это опять какие-то байки?

Дима оторопело посмотрел на меня, вызвав состояние крайней неловкости.

 — А ты сам, что не замечаешь?

Я опять начал лихорадочно вспоминать, что еще мне приходило во снах, но ничего приключенческого или просто достойного внимания в памяти не всплывало, и я решил говорить подряд всю правду, авось что-нибудь угадаю:

 — Были несколько раз картины широкой от горизонта до горизонта пашни. Нас вроде как несколько человек, но я никого не вижу, и голос откуда-то со стороны говорит: «Что посеете, то и вырастет». А потом еще несколько раз были картины воздушных шаров. Я вроде в воздухе на небольшой высоте, и вокруг далеко и близко, внизу и вверху и очень высоко – воздушные шары, но не раскрашенные и сетка у них вертикальная такая, крупнозернистая… Может, так выглядят круглики с прецессирующими дисками? Под воздушными шарами на канатах подвешены обычные гондолы. Вообще, кстати, очень похоже на фильм «Золотой компас». Может, мне привиделись какие-то наводки от него?

Дима слушал меня с явным облегчением, хотя сам я все еще недопонимал, что означают мои слова.

 — Все правильно. Пашня – нижняя граница твоего нового уровня. Заселенность на нем слабая, поэтому ты мало кого видишь. Воздушные шары – коконы с твоего уровня. Те, что высоко в небе, рванули далеко в будущее. Те, что над пашней, еще не набрали высоту. Живут прошлыми представлениями. Ты рядом с ними бултыхаешься.

 — А как же набрать высоту, что-то надо делать?

 — Как обычно – раздувать шар. Вообще процесс подъема естественный. Просто у одних он проходит осознанней и они опережают остальных в развитии.

 — А как же теперь ножка, тундра, откуда теперь в кокон попадает свет? Почему все осталось, как было, почему не видно изменений?

 — Потому что…

 — А, ну да – ме-едленно вытягивают… – вспомнил я. Дима утвердительно кивнул.

 — Но все-таки что-то же должно происходить? И как же теперь без ножки и без тундры все повисло в воздухе?

 — Просто теперь у каждого своя точка кипения.

 — Ты имеешь в виду точку сборки?

 — Да.

 — Но она же и раньше была у всех своя.

 — Правильно. Но раньше все были привязаны к поверхности тундры, а теперь автономны.

Я задумался. Повисла пауза. Дима не торопил, давая мне возможность осознать сказанное. Мои мысли поплыли куда-то в сторону. Я пытался найти что-то подобное в историческом прошлом – ведь всегда что-то подобное уже когда-то происходило и нет ничего нового под Солнцем.

 — А вот Иоанн Креститель говорил: «Спрямите пути, ибо приблизилось царствие господнее» – это он про выравнивание структуры кокона?

 — Да.

И тут меня осенило.

 — Слушай, а не значит ли это, что точка сборки теперь совпадает с геометрическим центром наших дисков?

 — Еще не совпадает, но будет.

 — Значит, до настоящего момента такого совпадения не было?

 — Не было.

 — И теперь «царствие господнее» внутри нас, а раньше находилось на расстоянии вытянутой руки за спиной между лопатками?

 — Да.

 — Но тогда выходит, что во времена дохристианские точка сборки отстояла еще дальше, а «царствие господне» тогда было на расстоянии большем вытянутой руки?

 — Да.

 — А знаешь, на что изменения похожи?

 — На что? – Дима с деланным любопытством поднял брови над очками.

 — Похоже, как будто кто-то наводит фокус на человека в его круглике. До этого центральное место в коконе занимало что-то другое, а теперь мы, – и тут я съехал на невнятное бормотание, – опять же не понятно, кто «мы»… М-м-м-м… Опять все вернулось на круги своя. Кто этот таинственный я, который заявляет о себе «я»?

Несколько вдохов-выдохов помогли мне восстановить равновесие. Я посмотрел на Диму. По его реакции было видно, что помощи от него не предвидится. Попытка придать себе несчастный вид не возымела действия. Дима сделался холоден и внутренне непреклонен. Значит, раскрытие поднятой темы мне вполне по силам и я должен дойти до решения самостоятельно.

По дороге домой мне удалось еще несколько раз подряд утонуть в болоте рассуждений о том, кто такой «я». Выход был один – подняться над своими мыслями и подобно Мюнхгаузену тащить себя самого вверх за шиворот. Если бы мне дали точку опоры…