Вокруг монитора столпился народ из нашего отдела. Паша показывал крымские фотографии и рассказывал, как он путешествовал по горам с Димой. Периодически все взрывались хохотом и опять замолкали, слушая его комментарии. Паша немного заикался и, как всякий заикающийся человек, говорил торопливо и многословно. Я подошел поближе.

 — Ну, в-вот. А это г-гора Сокол. Решили мы с Димой на н-ней встретить рассвет. А он же за отпуск себе в-вот такую бороду отрастил, – Паша ребром ладони коснулся середины груди, – встали пораньше, я в спортивном костюме, з-значит, Диме лень было в потемках на ощупь особенно одеватьс-ся и он в трениках и в длинной такой майке пошел. З-значит, я иду впереди, по тропинке в потемках петляем… Н-небо начало с-сереть, н-ну, думаем, к в-восходу не успеем. Давай путь срежем. Как пошли напрямик – к-кошмар! Какие-то трещины, расщелины… В общем, еле добрались. Осталось только влезть на вершину. Пока там Дима меня догоняет, я подтягиваюсь и в-вылажу наверх. Смотрю, а там уже с-сидят. Похоже какие-то й-йоги. Коврики там, рюкзаки, бусы. Позы всякие п-принимают. И слышу они с-спорят: С-сокол – это место силы или нет? Я забрался на площадку, они на меня в-внимания не обращают– решают вопрос, не напрасно ли они сюда п-перлись. Тут появляется Дима, обтряхивает бороду и живот, подходит к краю и смотрит на в-восток. И я слышу, один йог другому говорит: «Все н-нормально. Если батюшка здесь – значит, здесь место с-силы».

Народ опять взорвался смехом. Дима стоял, опершись на стол, и довольно улыбался в очки. Я подошел к нему:

 — Ну что, батюшка, сходим на обедню?

Пройдя темным коридором, мы вышли в залитый по-летнему ярким солнцем двор. Дима вопросительно посмотрел на меня.

 — Слушай, я вчера анализировал наш разговор и хотел уточнить кое-что.

 — Ну, давай, – Дима приготовился, вопросительно приподняв над очками брови.

 — Что такое в твоем представлении энергия?

 — В каком смысле, в физическом? Та, которая способность тела совершать работу?

 — Нет, в метафизическом. Та, которая ци, прана или, может, эфир.

 — Ну, в общем-то, это одно и то же – физическая, метафизическая. В любом случае энергия – результат кручения эфирных шариков.

 — Шариков?

 — Ну да. Конечно, самих эфирных шариков никто не dидел, но состоящие из них кластеры вполне доступны для наблюдения. Ты разве не видел модули, которые они cоставляют?

Я подумал, что Дима излишне оптимистичен на счет моих способностей, и пробормотал в свое оправдание что-то наподобие: «крутил, крутил и не смог раскрутить барабан».

 — Доматериальный уровень, эфир, похож на кольчугу. Или проще будет понять так. Эфир составляется эфирными шариками, – Дима замялся, подбирая подходящее объяснение. – К сожалению, трехмерные представления дают очень приблизительную картину. Эфир многомерен. Ну, ладно… Может быть упрощенно… Представь себе модуль из шариков, расположенных так, что их центры находятся в вершинах куба, а поверхности соприкасаются. И таких модулей бесконечное множество. Шарики тесно прижаты друг к другу. Все они крутятся. Все шарики крутятся, но каждый из них остается на своем месте, то есть своего положения относительно других не изменяет. Кручение каждого шарика однозначно передается другим шарикам, и так крутится весь эфир. Понятно?

Я представил себе эту картину и тут же спросил:

 — Но тогда в эфире будут полости, ведь шарики касаются друг друга только в одной точке, так?

Дима разочарованно вздохнул.

 — Я же тебе говорю, эфир многомерный, а ты используешь трехмерные представления. Ну, хорошо, представь себе две взаимно прозрачные объемные сетки из шариков. Сетки смещены друг относительно друга так, что центры шариков нечетной сетки совпадают с точками соприкосновения поверхностей шариков четной сетки. Тогда все полости заполняются. Но все равно это только отдаленно может напоминать реальную картину.

 — А шарики не пробуксовывают?

 — Нет, смежные шары сцеплены совершенно однозначно. Как зубчики шестеренок или как ты со своей тенью или отражением в зеркале. Изменения во вращении одного сразу влияют на все остальные. Все происходит одномоментно.

 — Тогда при переходах от вращения в одном направлении к другому эфир должен нагреваться, – робко предположил я.

 — Ты говоришь об эфире как о материи. Эфир – доматериальный уровень. Он не имеет массы, и он безынерционен. В нем нет задержек во времени и привычных физических процессов. Взаимодействия в нем носят скорее м-м… абстрактно-геометрический характер.

 — Ну, допустим. Но как тогда движется отдельно взятый эфирный шарик? Если он вращается в одном направлении, то у него есть полюса и экватор. Он ведь не может крутиться в двух направлениях одновременно, верно? И тогда выходит, что вся сетка крутится однообразно. В чем тут смысл?

 — Понимаешь, эфирный шарик сам по себе тоже многомерный. Точнее говоря, бесконечномерный. И он может крутиться одновременно в бесконечном множестве направлений. Как тебе объяснить… – Дима задумался о чем-то, и я вдруг понял, что он имеет в виду.

 — То, о чем ты говоришь, наверное, похоже на вложенные сферы, – начал я разворачивать образ, пришедший мне в голову, – если представить себе шар, состоящий из вложенных сфер, которые без трения произвольно крутятся одна внутри другой, и таких сфер бесконечное количество, то получится что-то подобное, правильно?

 — Да, – подхватил Дима, – очень похоже. Только не сферы, а вложенные шары. Они сплошные, но прозрачные друг для друга. Получается многомерный шар, который поддерживает бесконечное множество полюсов и экваторов и может одновременно вращаться во всех направлениях. Шары состоят из света, но только не физического. Хотя в первом приближении и физическая аналогия подойдет.

 — А что значит не физического?

 — Свет, пронизывающий эфир, не есть свет в нашем понимании. Да, ну, так вот… Эфирные шарики абсолютно плотные, абсолютно не сжимаемые. Каждый шарик имеет бесконечное количество взаимно не зависимых внутренних кручений. Каждое выделенное кручение однозначно связано со смежными, имеющими аналогичные характеристики. Ну, там полюса, экваторы.

 — Но тогда возможно построение бесконечного числа вложенных и взаимно прозрачных сеток! – промелькнула у меня догадка.

Дима утвердительно кивнул.

 — Выходит, что они крутятся, но в то же время стоят на месте, – обрадованно продолжал я, – неизменные и вечно движущиеся. И энергии получается действительно неограниченное количество.

Дима опять утвердительно кивнул, произнеся свое еле слышимое «да».

 — Кстати, а скорость вращения эфирных шариков изменяется? –

распирало меня.

 — Нет. Скорость всегда одна.

 — А кто эфирные шарики приводит в движение?

 — Они вращаются всегда без остановок. Их кручение изначальный источник энергии для материи?

 — Да.

 — Хорошо, – я постарался перевести дыхание и уравновеситься, –

если эфир доматериальный уровень, то откуда берется материя?

 — Материя – волна в многомерном эфире, она создается синхронными кручениями. Когда кручения смежных шариков упорядочивают друг друга, их вращение на каком-то участке становится синхронным и синфазным. В результате из них организуются материя и соответственно проявленный мир. Если по каким-либо причинам ось и экватор одного из вложенных шариков изменят направление своего вращения, то кручение выпадает из совместной реальности созданной соосными элементами.

 — И тогда он сможет взаимодействовать с другими сетками?

 — Да. А может крутиться хаотично.

 — Подожди, но если вложенных синхронных кручений бесконечное количество и разнообразие, то и проявленных параллельных реальностей и материй тоже? Непривычно даже как-то употреблять слова «материи» и «реальности» во множественном числе. Наверное, потому, что реальность для нас единственная в своем роде.

 — Да.

 — А откуда в реальностях берутся законы физики? – пространство вокруг меня вдруг распухло и наполнилось чем-то невидимым.

 — Законы физики – свойства волновой картины, созданной кручениями в наблюдаемой области эфира.

 — Н-не понял.

 — Ну, эфирная кольчуга, состоящая из кручений упорядоченных смежных экваторов, – фактически волна. То, что физики называют электроном, по сути, экватор эфирного шарика, элементарная волна, созданная единичным устойчивым кручением, – Дима выдержал паузу, давая мне возможность хорошенько понять сказанное. – Устойчивое, – продолжил он, – означает, что кручения перемещаются в толще эфира, сохраняя взаимосвязи. Шарики остаются на месте, а упорядоченные кручения бегают по эфиру. Как обычная волна. Вода остается на месте, а гребень движется.

 — Или как бегущая строка, светодиоды моргают, стоя на месте, а буквы движутся, – подхватил я неведомо откуда взявшуюся ассоциацию.

 — Да. Только здесь роль светодиода выполняет многомерный шарик, а включение-выключение – по сути, синхронизация-рассинхронизация выделенных кручений.

Я закрыл глаза и представил себе поверхность воды, по которой ветер  гнал  пятно  зыби. Из  сказанного выходило, что  эта зыбь и есть наша реальность в бесконечном светоносном эфире.

Как, однако, глупо было заново  переоткрывать древнегреческую идею о возникновении космоса из хаоса в доморощенной теории информации-времени. Утешало одно – путь древних философов мы прошли всего за несколько вечеров.

До меня донесся голос Димы, я, спохватившись, открыл глаза и перехватил его взгляд, направленный в пространство рядом с моей головой.

 — Все, на сегодня, наверное, хватит. Пойдем, поработаем.

С разогретого высоким полуденным солнцем дворика мы нырнули в спасительную прохладу здания и разошлись по своим помещениям.