— Слушай, а может быть, вот эти все представления, ну, коконы, союзники орлы-драконы, может, они тоже работа трактовочного аппарата? – продолжал я допытывать Диму.

 — Да, но не все. Коконы и кольца, волна овеществления наблюдаются практически без трактовок. В восприятии складывается картина, близкая к реальной. Союзники – да, во многом трактовка.

 — А как же тогда объяснить, что я вижу кольца, подвижные диски других существ или объектов? У кораблей, домов и тому подобного, да еще и одновременно с их обладателями. Ведь я их вижу тоже опосредовано, через точку сборки, после проецирования на внутреннее пространство моего кокона восприятия, а значит, после обработки трактовочным аппаратом?

 — Через точку сборки в кокон поступает полная информация. Интерпретируется часть. Остальное отбрасывается, – Дима сделал паузу и посмотрел на меня из-под очков.

 — Интерпретируется только часть, – эхом повторил я, – говоря техническим языком, интерпретация – процесс выделения из интегральной реальности полосы для упорядоченного восприятия, так?

 — Да, правильно.

 — А как же тогда наблюдение колец, они разве находятся в доступной полосе?

 — Кольца можно воспринимать только в состоянии глубокой остановки, охлаждения, почти заморозки своей системы. Тогда трактовочный аппарат перестает шуметь своими интерпретациями. Чем глубже охлаждение, тем яснее картина.

 — Можно сравнить с прозрачным морозным воздухом и маревом в жару над асфальтом?

 — Да.

 — То есть требуется остановка деятельности сознания, читтавриттиниродхах?

 — Да.

 — И ты переводишь меня в состояние отрешенности, охлаждая систему, чтобы помочь видению?

 — Да. В предельном случае, в момент смерти, движение дисков замораживается и затормаживается очень сильно. Восприятию становится доступной, картина близкая к реальной. Но все равно остановка не полная. Начинаются видения бардо. Река Лета, Калинов мост, гора Меру. Потом переход на ту сторону Леты – как бы на тот свет. Потом взвешивание в потоке горы Меру. Если тяжелый, то выгрузка в нижние миры, если легкий – в высшие, и так далее. Но это все кажущееся. Фактически никто никуда не идет…

 — …гонимый кармическими ветрами бардо… – вставил я.

 — Да. Все остаются на своих местах. Просто их синапсы переподключаются в соответствующие миры.

 — Ну, хорошо. А как же орлы и драконы, союзники, ты говоришь, что они тоже интерпретация?

 — Интерпретация, но более тонкого уровня. Союзники, как и все остальное, – упорядоченные светимости. Просто трактовочный аппарат присваивает им форму орлов и драконов.

Возникла пауза, и я попытался заново систематизировать свои представления. Поглаживания в коконе, «незаметно» проделываемые Димой, сделали свое дело.

 — Я, конечно, извиняюсь, но мне хотелось бы потратить немного времени на пересказ своими словами, чтобы обобщить картину. Для лучшего, так сказать, усвоения темы, а?

 — Ну, давай, – Дима приготовился слушать.

Я собрался с силами и, стараясь подражать его умению говорить по-ассемблерному лаконично, начал:

 — На фундаментальном уровне есть тундра – наше текущее время, волна овеществления. На ней группы дисков упорядоченного эфира – неорганики. Они могут находиться в самых разных областях, как угодно далеко друг от друга, – я показал руками в разных направлениях, – нижние котлы – там, ходунки – там, центры намерения – там… И вот однажды из потока жизни, из реки Леты простреливает многомерный луч-спица и нанизывает на себя новую конфигурацию дисков. В трехмерном пространстве наблюдению доступен только отрезок многомерной спицы – шар. Для каждого из неоргаников спица выглядит, как светящийся шарик в центре. Спица для всех общая и получается, что у группы единый центр – точка сборки. Так? Хотя на самом деле она не точка и не шарик, а многомерный поток, исходящий из Леты. Диски-неорганики, подсвеченные общим центром, создают пузырь рассогласования.

 — Вроде как верно. Точка сборки – источник света. Остальное –тени.

 — Ну вот, – поспешил я продолжить, чтобы не потерять нить. – На нее же проключается синапс планеты воплощения, например, Земли. И тогда восприятие реальности, актуальной для группы неоргаников, происходит на фоне земных событий, на лоне природы, так сказать. Изначальные потоки огня и воды планеты сталкиваются и образуют пар жизни. В нем свет точки сборки, окруженный неорганиками и пузырем рассогласования, отражается и создает изображение радужных сфер кокона восприятия, как вокруг свечи в сыром воздухе. На осевом вихре кокона мы видим отблески точки сборки как свет чакр. Подсвеченные чакрами участки кокона отбрасывают на пар жизни тени в виде полевых кругликов. Полевики видятся нам расположенными один над другим. В соответствии с «витрувианским человеком» транспарантом физического тела, предоставленного планетой, выстраивается тело физическое. Река Лета огибает кристалл восприятия Земли – гору Меру, мост…

 — Да, все верно. Раньше, совсем давно, моста не было. Был только лодочник Харон. Потом трафик вырос, пришлось построить мост. Теперь по нему ходит поезд «Туркестанский экспресс». Билет на него, желтый такой, с дырочкой, получают через девять дней после расстыковки с физическим телом, а отправление – через сорок.

 — И вот, я еще хотел разобраться. Мне не до конца понятен вопрос «диски-транспаранты». Ведь транспаранты имеют конкретное, выраженное тело…

Я просительно посмотрел на Диму.

 — Мы же говорили об этом. Диски образованы элементарными кручениями эфирных шариков. Неорганики выглядят, как круги из кольчуги разной упорядоченности. В разных местах на берегу Леты растут неорганики разного вида. Когда поток из Леты простреливает, то он объединяет кольчуги в круглик. Конкретную форму телам неоргаников присваивает наш трактовочный аппарат. Ты же сам все правильно сказал.

 — Это ясно. Но как неорганики соотносятся с количеством кручений в их кольчугах? Скажем, сначала появляется первое кручение. Оно создает нижний котел, потом прорастает второй диск и неорганик переходит в ранг серебряной нити и так далее?

Дима удивленно смотрел на меня самыми большими глазами, на какие только был способен, потом понимающе кивнул:

 — Нет, тип неорганика не зависит от этого. В каждом изгибе Леты создаются условия для неоргаников своего вида. Как возле обычной реки – там осока, там кувшинки, там камыш. Число дисков определяет их продвинутость, но не тип. Там розы, там лишайник, там лотос – типы все разные, но «продвинутость» каждого определяется числом лепестков, понимаешь?

 — А-а, – начало вдруг доходить до меня, – от числа дисков зависит уровень развития неорганика!

Дима утвердительно кивнул.

 — Сначала, к примеру, третий глаз однодисковый, примитивный такой, – начал я развивать тему, – потом он воплощается, читай – засвечивается потоком из Леты, у него появляется возможность усложняться. Прорастает новый диск. Теперь их два. Чем сложнее неорганик, тем большее число дисков он имеет. Но получается, что и теней больше…

 — Да, но в сложно организованную систему и поток из Леты подают «толще», – подсказал Дима.

 — Ага… Неорганики попроще находятся в примитивных и менее освещенных мирах, а чем они сложнее, тем разнообразнее и ярче их существование. И планета предоставляет транспарант будущего физического тела в соответствии с уровнем воплощаемых неоргаников.

Дима кивнул. Мы помолчали. Я с удовольствием созерцал яркий теплый шар, охвативший мою голову.

 — А от чего зависит «вес» после развоплощения?

 — «Вес» – условное название. При взвешивании оцениваются вибрации транспарантов. Если они грубые, то им удобнее будет в нижних мирах. Если тонкие, высокочастотные, – то в верхних. Вибрации определяются степенью упорядоченности.

 — Господь настолько милостив, что предоставляет сознанию то тело, в котором ему будет удобнее всего? – вспомнил я Бхагавадгиту.

 — Да.

 — А как же союзники?

 — Как обычно, создают будущее коконов. Сейчас, например, коконы выпускают в небо тундры птичек преимущественно мрачных и агрессивных. Примерно такое же будущее они для нас и создают. Кстати, при воплощении они делают такой нырок под ее поверхность, – Дима изобразил ладонью ныряющего дракона, – чтобы поселиться в пузыре рассогласования.

 — Именно поэтому аист приносит ребенка родителям?

 — Да. Так союзники занимают свое место в интегральной структуре человека. Это тоже уровень трактовок, хотя и близкий к реальности.

 — Но как же они различают, в каком коконе уже живут, а в каком нет?

 — Просто. По цвету. Фиолетовый развоплощенный, белый воплощенный. В пограничных состояниях возможно внеплановое подселение…

 — Поэтому люди сильно меняются, имея предсмертный опыт?

 — Да.

 — Слушай, у меня еще один вопрос…

 — Всего один?

 — Ну, следующий, – улыбнулся я, – насколько я понимаю, упорядоченности неоргаников составляют упорядоченность тундры, а одновременность существования обеспечивает им взаимодействие и взаимовлияние. Но почему тогда одним мысли приходят раньше других? И вообще, одни опережают, другие отстают.

Дима неожиданно погрустнел. Повисла непривычно долгая пауза. Я понял, что он раздумывает над ответом, и решил не мешать. Спустя некоторое время Дима ответил:

 — Одни коконы выдвинуты во времени вперед и стоят высоко над тундрой, другие – пониже, как подлесок, а третьи – вообще в плоскости тундры, как картофелины. Те, кто выше, раньше попадают в будущее. Но будущее для них проявлено частично. Оно воспринимается на уровне догадок, интуиции, пока не достигнет тундры, чтобы подняться по стволу. А картофелинам доступна только полностью проявленная, очевидная другим реальность. Они не могут заглянуть вперед. События им сваливаются, как снег на голову.

 — Но если так, то тундра со своими обитателями не такая уж и плоская, а очень даже шероховатая!

Дима опять отчего-то стал грустным.

 — Так и есть. И не просто шероховатая, а с горами и ущельями, которые, по сути, рассогласование во времени. Но пока, пока еще все принадлежат одному потоку.

 — Что значит пока? Возможны изменения?

 — Возможны, – Дима поджал губы, показывая, что тема  закрыта.

Я понял, что разговор заканчивается, и, как мог, постарался смягчить  концовку:

 — Слушай, но тогда выходит, что когда древние говорили о плоской Земле, они говорили о тундре, а не о планете!

 — Да. Они вообще-то не очень прерывались впечатлениями от теней внутри коконов.