безнадежно устаревшего главного героя с его душевными муками 19-го века.

– Ну пожалуйста, кто?- пауза затягивалась.

Стол позади меня занимали Футя и Шурик Шилкин. Столы в классе были немного шаткие, но зато полированные. Все лучшее школа давала детям.

Полулежа на парте в ожидании перемены Футя страдальчески перебирал темные курчавые волосы в своей голове и бормотал: «Мы бандито ганстерито, м-м-мы кастето пистолето…».

Он собирался поступать в мореходку, и наверное, поэтому беспрерывно бурчал себе под нос песни из новомодного мультфильма «Приключения капитана Врунгеля». Футю больше занимала физическая форма.

Он подолгу упражнялся во дворе на перекладине и его смуглое двухметровое тело могло выделывать всякие замысловатые штуки напоминая гусеницу на палочке.
Видя зависть в глазах желающих попробовать свои силы на турнике он довольно улыбался, играл мускулатурой и многозначительно сообщал – «Я мавр, я огромный мавр…»

– Футя, скажи что Вица хочет ответить,- услышал я Шепот Шурика.

– Шила, отвали, я в печали, – Футя повернулся на другой бок и прогундосил, – «…держим банко миллионо oh yess и плеванто на законо…»

– Пожалуйста, кто смелый? – сделала попытку раззадорить класс Людмила Львовна.

– Футя,- Шурик ткнул его в могучий торс, – ну скажи, что Вица хочет ответить.

Не приходя в сознание от своих мореходных грез Футя поднял вверх огромную руку.

– Юра, ты? – обомлела от такой неожиданности Людмила Львовна.

– Вот, тут Витя Бондарский хочет ответить, – громогласно заявил Футя, и для большей достоверности добавил, – он просто стесняется.

Футя уронил тяжелую ладонь на стол и пробормотал:

– Ставлю на «Ласточку» вихрем прокатица, ставлю на «Черную Ка-ракатицу»…

Вица, невысокого роста, широкоплечий и атлетически сложенный, бездумно сидел подперев голову руками. Он всегда был спокоен на свой счет. В точных науках ему не было равных. И я считал интеллект его главным оружием.

Когда он тайком показал мне пачку фотографий, переснятую с какого-то сербского журнала, где мастер карате Масутасу Ояма демонстрировал свою технику, я удивился, но не изменил мнения. Ведь даже преподаватели попадали из-за его интеллекта в неловкие ситуации…

…Михаил Юрьич, уважаемый в среде учителей и, что особенно непросто, учеников, записал на доске дифференциальное уравнение и провел рукой по безволосой голове.

– Так, пожалуйста, тому кто первый решит, поставлю пятерку в четверти, – он уселся за свой стол, толкнул указательным пальцем очки поближе к глазам и раскрыл сборник научной фантастики «Искатель».

Третья, самая длинная четверть, только начиналась, и предложение было очень заманчивым. На столько же заманчивым на сколько невыполнимым. Изображая умственные усилия все обратились к тетрадям и только Футя полулежа на столе простонал:

– Ко-зы-ри опять получит шеф, ну а моя по-всюду карта бита…

Прошло на удивление мало времени, как вдруг в тишине, где было слышно как скрипят мозги, прозвучало:

– Я решил!

Михаил Юрьич вздрогнул, отложил в сторону «Искателя», сфокусировался на поднятой руке Вицы и понял, что не в том классе озвучил свое предложение о пятерке в четверти. Но делать нечего. Он приглашающе качнул рукой:

– Иди к доске.

Доска, сверху до низу заполнилась формулами. Вица закончил писать и отошел в сторону.

– Вот.

Михаил Юрьич шаркая ногами подошел к доске и вглядываясь в каждую строчку по отдельности проверил решение.
Затем он поднял очки на лоб и сильно щурясь прочитал написанное еще раз. Он выпрямился, достал из кармана большой белый платок, протер очки, потом лоб от бровей до затылка, потом снова очки, потом одел их на нос и построчно перепроверил все еще раз.

– Да, правильно, – повернулся он к Вице, – можешь садиться.

Вица вопросительно посмотрел на Михаил Юрьича, но промолчал и с видом победителя проследовал на свое место.

– А пятерку? – прозвучал чей-то недоуменный голос.

Я обернулся и увидел как Шурик стараясь остаться незамеченным прячется за моей спиной.

– Да! Пятерку! – взорвался негодованием класс.

Кричали все, как будто в решении диффуравнения была заслуга каждого.

– Долг платежём красен! Слово надо держать! Свободу Юрию Деточкину!

Вица невозмутимо молчал и только по его лицу блуждала улыбка, про которую наша классная однажды возмущенно выпалила: «Бондарский, ты что лыбишься!? Ты что тут всех идиотами считаешь!?». На что Вица, не переставая ухмыляться, едва заметно кивнул головой.

– Доколе! Натерпелись! Даешь пятерку!

Гвалт стоял неимоверный. Вдруг наступил секундный провал между выкриками, как будто всем сразу понадобилось пополнить легкие воздухом. И в это самое мгновение Футя неожиданно для себя ляпнул:

– Да киньте в него книгой!

Короткая пауза и все взорвались диким хохотом.

– А Футоров! Ну иди, иди сюда… Юрий Деточкин, – Михаил Юрьич угрожающе поманил Футю пальцем к себе.

Обхватывая руками лицо ставшее темно-красным, Футя обреченно двинулся на середину, но тут прозвучал спасительный звонок.

В четыре кольца все окружили преподавательский стол, требуя справедливости. Михаил Юрьич сдался. И пока он выводил в журнале пятерку, я думал о том, что мне она гораздо нужнее, а Вица, Вица ее получит и так…

…Интеллект был его оружием. Но в презираемом им школьном курсе литературы, Вица откровенно плавал.

Зная это, преподаватели гуманитарных дисциплин старались лишний раз его не трогать. Возможно, просто для поддержания в классе интеллектуальной пирамиды.

– Витя, ты хочешь ответить? – с благожелательным удивлением произнесла Людмила Львовна, – пожалуйста, почему же главный герой решается на свой поступок? Мы все слушаем тебя.

На Вицу было тяжело смотреть. Его ноги сделались ватными. Пытаясь встать, он производил массу бесполезных движений плечами, тянул на себя учебники и тетради, опрокинул портфель… Наконец ему удалось разогнуть непослушное тело.

– Пожалуйста, Витя, – сказала Людмила Львовна, начиная догадываться, что что-то не так.

Вица собрал в кучу все свои знания о предмете, благо их было не так много, и начал выдавливать из себя слова, которые никак не хотели держаться вместе. Я изо всех сил старался подсказывать, но сам толком не знал сюжетной линии романа.

Шилкин! – промелькнула мысль – он же знает! Я повернулся к Шурику за помощью, и увидел, как они с Футей беззвучно корчась от смеха сползают под парту.

– Хорошо, хорошо Витя, садись, – поняла всю неловкость ситуации Людмила Львовна.

Ноги под Вицей подкосились и он рухнул на стул. Его грудная клетка высоко вздымалась, наконец он овладел собой, повернулся назад и с убийственным спокойствием проговорил:

– Ну все Фуцан, капец, я тебе разобью морду…

Футя затих, принял вертикальное положение и побледнел. Чтобы скрасить ситуацию я рассказывал что-то смешное, внимания на произошедшее никто больше не обратил, и я думал, что все хорошо, что хорошо кончается.

Урок закончился. Перемена. Обычная перемена. Все ходят, разговаривают, жуют. Футя сидит верхом на первом от входа столе.
Он разговаривает с Вицей. Они смеются. Я вижу как к ним улыбаясь подходит Шилкин… И тут, он буд-то увидев что-то страшное, меняется в лице и говорит трагическим голосом:

– Вица, ты же обещал ему в морду…

Все изменилось. Вица моментально сделался похожим на алую маску тибетского демона…

Удар был молниеносным, акцентированным и сокрушительным. Направленным куда-то в радостного Футю. Его опрокинутый корпус закрыл собой смеющееся лицо и закинулся ногами, беспомощно указывающими в потолок.

В следующий момент полированный стол под его тяжестью с треском разлетелся на куски и Футя исчез среди обломков. Вица стоял над ним как Давид над поверженным Голиафом. Футя загребал руками и ногами пытаясь встать, и тут увидел над собой лицо Людмилы Львовны.

– Какого черта тут происходит!? – возмущенно вскрикнула она, – Ты что? Что ты делаешь? Ты что ненормальный?

Вставая и отряхиваясь Футя пробурчал:

– Меня Витя ударил.

– Что!? Я ничего не хочу знать! Вы двое – взяли стол и понесли его в мастерскую! И чтобы на следующем уроке он у меня был как новый!

Давид и Голиаф послушно загрузились остатками стола и поволокли их на первый этаж.

Эпилог.

У Вицы в комнате магнитофон выбивал ритм «Nightflight to Veno», когда дверь распахнулась и держа в руках дневник вошла его рассерженная мама.

– Ну мама…

– Нет, я хочу вот его спросить, – обратилась она ко мне, – Просто спросить. У вашей классной все в порядке? Ты посмотри, что она мне пишет. «Срочно придите в школу, Витя избил мальчика».
Я в ужасе Витя! И вдруг избил мальчика. Зачем? Что случилось? Почему он избил этого первоклассника? Я бегу в школу чтобы просить прощения у этого мальчика, у его родителей…
Прошу чтобы мне его показали. И что я вижу? Мальчик в два раза больше меня. Это мальчик? Это тот самый мальчик?.. Я, конечно, не стала у него просить прощения. На что бы это было похоже?