Голос звучал как бы со стороны, не спеша, делая терпеливые паузы, словно для того, чтобы я успевал записывать текст. Нет, наверное, я все-таки не гений. Ведь голос хотя и был вполне управляем, явно мне не принадлежал. Все происходящее напоминало общение с вежливым собеседником, охотно и компетентно поддерживавшим различные темы разговора.

Но и чердаком я не «поехал», поскольку голос не звучал непосредственно в голове. Безмолвная мысль возникала над макушкой, затем она, как бы стекая в область рта по задней стенке носоглотки, облачалась в слова и наконец достигала записывающей руки. Ощущение было восхитительным.

Основную сложность представляло удержание внимания на своеобразном ощущении мысли, рождающейся в центре головы, озаренной источником над ней. Источник сам по себе казался крохотным, и только смысловая развертка по мере проявления позволяла ему приобретать размеры, доступные восприятию.

«Источник – ис-точ-ник», – проговорил еще раз про себя это слово, происходящее из точки, не имеющей размеров, из непроявленного в этой реальности места. А может, от слова «touch» – касание?

Я еще раз обратился вниманием к точке над головой, отправил туда благодарность за проведенную беседу и тут же явственно ощутил касание под сводом черепа. Ощущение присутствия пропало. Уставший и умиротворенный, я погасил ночник.

Поглощенный поисками кнопки пуска, я копался в токарном станке, выглядевшем лет на пятьдесят. Весь в потеках машинного масла, с обшарпанной краской и замусоленными маховичками, он стоял посреди остатков неубранной металлической стружки, говорящей о том, что станок еще совсем недавно работал.

Не обнаружив кнопки там, где она могла быть, я решил обследовать места, где ее быть не могло. Заглянув в пространство под станком, я вздрогнул от неожиданности.

Там на корточках сидел дядя Женя и с хитроватой улыбкой протягивал мне кнопочную панель, то ли делая вид, то ли действительно не замечая оборванных проводов, свисающих с ее обратной стороны. Я хотел было возмутиться порчей имущества, но вовремя спохватился.

«А-а, сон!» – понял я и, не вдаваясь в дальнейшие разговоры, выпрямился и подпрыгнул, чтобы взлететь. Однако вышло не очень ловко. Пролетев по инерции пару метров вверх, я стал падать.

Окружающие уже хотели меня подхватить, но все же мне удалось зависнуть в воздухе в метре от пола. Из-под станка опять выглянул дядя Женя, протянул мне панель и, не дождавшись реакции, сам нажал на крупную кнопку пуска.

Станок запустился, завибрировал, издал булькающий звук, потом опять, потом еще и еще. Картинка стала распадаться, и я проснулся. На столике рядом с кроватью звонил телефон. Я потянулся за трубкой и раздраженно буркнул:

 — Ало…

 — Але, философ! – затараторил в телефоне голос Анжелы. – Привет, ты что, еще спишь?

Я глянул на часы. Половина одиннадцатого. Однако.

 — Так суббота же. И всю ночь, под утро в смысле, я…

 — Слушай, я тут ходила к СВ, – бесцеремонно перебила меня Анжела, – он сказал, что ты приходил. И еще сказал, что он тебя пнул. Не знаю, что это значит. Ага, так и сказал, мол, я его пнул, и он должен начать считывать информацию. И сказал, что если пинок не поможет, то все – он с тобой больше заниматься не будет. Так ты ж давай там считывай чё-нить – не ленись.

 — Так я уже. Говорю же, с полпятого тексты ваяю. Хочешь послушать?

 — Та ты что? Ну, давай!

Не без волнения я прочел записанное в телефонную трубку.

 — Ух ты, философ, – в ее голосе зазвучало уважение, – ну ты даешь. Везет тебе. Вот так – взял и раскрылся талант. Классно. Ладно, если еще чё-нить интересное придет в голову – звони. Ну, пока.

 — Счастливо!

В трубке раздались короткие гудки. Я потянулся, сделал несколько дыханий капалабхати, подошел к окну и посмотрел на улицу. Интересно все-таки, что это было – долгожданная считка информации с пятого уровня или я все сам придумал? Надо бы для надежности попробовать еще разок.

Собирать внимание было лень, но я сделал над собой усилие, сфокусировался в центре головы, мысленно вышел через родничок и застыл в ожидании. В пространстве над головой завис безмолвный вопрос, и все – больше никаких движений. Я спохватился – ведь надо задать тему, иначе «там» меня не поймут.

За окном в сером тумане, несмотря на выходной день, торопливо шли люди. Никакой необычной или достойной внимания идеи на ум не приходило.

Интересно, а бытовой стих они смогут подать мне на вход или их интересуют только продвинутые, философские тематики? Я еще раз собрал внимание и расфокусировался. Через несколько секунд голос уныло произнес: