Съездить в другую страну на часок только для того, чтобы позаниматься йогой, было для меня всегда из разряда шампанского по утрам, которое в это время суток поглощается только известно кем. Кто бы мог подумать, что однажды я сама резво встану до рассвета, плотно позавтракаю и напьюсь огненно-крепкого кофе, глядя в черноту за окном, в которой светятся только сигнальные огни на Turning Torso да циферблат часов на колокольне. На циферблате 7.30. Затем оденусь, выйду из дома во всё ту же пустынную черноту (ведь кому еще, простигосподи, понадобится выползать из дому в восемь утра субботы). А потом всё будет просто: пять минут быстрой трусцой до Central Station, взять билеты в Копенгаген и назад, зайти в хайтековский вагон, забиться в уголок и уткнуться носом в геймановских «Американских богов». Сорок минут пути, мимо проплывают урбанистические пейзажи, потом опоры моста и ветряки далеко в заливе, где-то за ветряками встает солнце, а потом опа, солнце встало и вот он — Копенгаген.

Сойти на датскую землю, пробежаться через вокзал, выйти через совершенно незнакомый выход, сверхоптимистично оставить карту в рюкзаке и пойти по внутреннему компасу. Долго ругать компасы, внутренности и дурную голову, когда через добрые пять кварталов вытащенная карта сказала, что иду я совсем не туда. Перейти с трусцы на галоп и за двадцать минут преодолеть три километра, ориентируясь на этот раз строго по писаному. Оказаться на улочке антикварных магазинов и долго искать в дворах и подворотнях нужный йога-кублоклуб. Найти, войти, разуться, совершенно никого там не обнаружить, переодеться, поприветствовать неведомо откуда появившуюся барышню-администратора и прихватив жизнерадостно-оранжевый коврик уйти наверх, в мансарду, где собственно и должно происходить действо.

Ross Rayburn, ради чьего семинара я совершала все вышеописаные мучительные передвижения, — один из многочисленных странствующих американских гуров и полугурков, дающих уроков где ни попадя и кому ни попадя. Росс считается одним из ведущих учителей направления anusara yoga, которое сейчас активно завоевывает не только Америку, но и наши североевропейские прерии. Собственно я и заинтересовалась этим событием исключительно потому, что всё шведское асаномейкерство, к примеру, сводится в так называемой virya йоге, что есть ни что иное как та же американская анусара, творчески переделаная Джозефин Силендер для специальных нужд нордических скандинавских тушек (на семинаре Силендер я тоже была, но это отдельная, более грустная история). Интернет, что об анусаре, что о вирье, что о любом другом остромодном направлении йоги сообщал в основном классическую сахарную ахинею, обильно пересыпаную словами «гармония», «пробуждение», «погружение», но не содержащую совершенно никакой адекватной информации.

Ничего, подумала я, бешеной собаке и верста не крюк, если движет ею незамутненный энтузиазм и чистое любопытство, и таким образом оказалась прекрасным сегодняшним утром на оранжевом коврике под тяжелыми косыми балками мансардного этажа старого дома в квартале антикваров где-то посреди Копенгагена. К десяти утра мой оранжевый коврик оброс парой десятков разноцветных соседей. Естественно, носителей ХY хромосомы среди нас не было. Это очень бросается в глаза и очень хорошо слышится в риторике вдохновительных речей западных преподавателей: йога направлена в основном на женщин, причем женщин совершенно определенного типа. Это достойно отдельной многословной телеги тирады, но если вкратце, то йога воспринимается тут как-то что-то вроде маникюра для души: срезать стресс, отполировать нервы, самовыразиться в каком-нибудь узорчике, пообщаться с маникюршей, на людей посмотреть, себя показать. Ну и конечно, как и с маникюром, мужчины тоже делают ЭТО. Но гораздо реже и в определенных условиях.

Но к делу. В десять утра Росс наконец-таки явил себя общественности и шоу началось. Сначала господин гуру, коротконогий немного непропорциональный человечек с гипертрофированными бицепсами и смазливым личиком австралийского серфера, материализовал на столике возле себя передвижной алтарь с десятком медных статуэток и свечами, затем — согнал четыре десятка девиц с собственных ковриков и долго и проникновенно озвучивал всё ту же сладкую ахинею, пересыпая ее фирменными шуточками и пафосными риторическими фигурами. Темой занятия было объявлено представление о троице, и Сарасвати, Кали и Лакшми, как этой троицы воплощение. Позднее, во время практики, несчастные богини (а уж как это было созвучно с моими «Американскими богами»!) икали и недоумевали, почему их все время пытаются приплести к каждому движению нелепых шведских, датских и одного украинского тел.

К счастью, вскоре болтовня закончилась и началось самое интересное. Мантры. Меня и «оммм»-то обычный неизменно пробирает до костей, но это совершенно другое ощущение, когда сорок мелодичных девичьих голосов поют какую-то очень длинную и очень музыкальную санскритскую мантру, повторяя, и повторяя, и повторяя одни и те же самые напевные слова. Росс потом сказал, что никогда еще не видел такой «спетости» у людей, которые первый раз друг друга видят. Кто ему поверит, конечно, но в любом случае, это было дивно.

После мантр и еще одной порции живительной болтовни, г-н Рейбёрн наконец-то перешел к делу, т.е. практике. Саму практику описывать долго и неинтересно, поэтому ограничусь только несколькими основными наблюдениями. Во-первых, сурья намаскар, которая исполняется битый час (натурально час!), в какой-то совершенно недоделанной, игрушечной форме. Бесконечные позы воина (которые здесь так не называются, потому что warior — это когда задняя нога полностью опущена на пол и смотрит в сторону, до этого это просто lunge), треугольники, васиштасаны и паршватанасаны; квадрицепсы слегка недоумевают и к концу часа становится откровенно скучно. Датчанки ожесточенно потеют и проникаются глубокой философией анусары просто на глазах. За этим следует 5 минут удержания уткатасаны, квадрицепсы уже не недоумевают, они порядочно подофигели. Датчанки тем временем в полуобмороках.

Потом начинается веселуха — Росс опять сгоняет барышень в кучу, демонстрируя на одной из них стойку на руках. Не-не, я не оговорилась, натурально стойку на руках. И это при том, что бакасана (а уж титибхасана!) считается здесь высшим пилотажем и невыполнимым ужасом любого садхаки. После демонстрации барышням предлагается разбиться в пары и подержать друг друга за ноги с целью освоения стойки. Я уныло держу за ногу какую-то милую датчанку, пытаясь в это время понять, каким образом мои ноги, закинутые на кого-то еще, улучшат мой стойко-на-ручный скилл. Потом та же веселуха продолжается уже с пинча маюрасаной. Я покорно закидываю ноги на всё ту же датчанку и продолжаю размышлять. Зато потом происходит чудо, ради которого, собственно, я и попала на этот семинар — Росс неожиданно толково объясняет нужное положение рук в «наручных» асанах и у меня почти получается самой ее сделать посреди комнаты. Гармония потихоньку возвращается в мир.

И если уж речь зашла об техниках обучения, небезынтересна и методология Рейбёрна: он, во-первых, принципиально не исправляет позы учеников. «Мы все с детства учимся видеть недостатки, а я один такой прынц, научился видеть только достоинства». До тех пор, пока кто-нибудь из особо ретивых не сломает себе шею под твоим руководством, — мрачно думаю я. Во-вторых, он не трогает учеников руками. Меня настолько раздражают попытки шведских йога-тичеров меня куда-нибудь там догнуть или дорастянуть методом наложения рук (а уж чего стоит милая привычка «править» шавасану, путем тягания за руки, ноги и голову, после того как ты, уже тепленький и расслабленный такой, завернулся в плед и ушел в астрал), что эта часть его учительской практики мне сладка, как мед. В-третьих, он вообще ничего не показывает на себе. Название асаны на санскрите, или легкое объяснение и всё. Внутренний скептик естественно очень быстро нашел этому свое объяснение (вооружившись в качестве убойного аргумента перекошеными коленями в падмасане — единственной асане, которую гуру таки принял за всё это время), но мы его слушать не будем. Гордыня у него, у скептика этого.

В общем, спустя три часа жестокого изнасилования квадрицепсов и чуть более мягкого — мозга, действо завершилось. Барышни повисли на Рейбёрне, как переспевшие груши, а я поспешила домой. На улице меня ждал залитый солнцем Копенгаген, крыши, чайки, мосты, мелкие магазинчики и кондитерские. Подавив в себе все желание уйти в загул (кондитерские же!), я, жмурясь на солнце, откоммандировала себя на вокзал и отбыла в сторону моего драгоценного маленького М. Маленький М. после Копенгагена — особенно маленький и особенно дом.